Роман Виктюк: «Творцу всегда девятнадцать...»

Мой собеседник - Роман Виктюк. Недавно он отпраздновал свое 70-летие и 10-летие собственного театра. Показал сразу две новые премьеры, проехал с гастролями по стране и миру. Он много репетирует, преподает в РАТИ (ГИТИСе), ведет на телевидении программы "Поэтический мир Романа Виктюка" и "Человек из ящика", написал книгу.

Мы встретились с Романом Виктюком по окончании его петербургских гастролей, чтобы поговорить о прошедшем юбилее и о новых работах. Но разговор вышел далеко за эти границы.

Ошибка в предсказании

- Когда-то цыганка сказала вам, что вы будете дирижером. А вы стали режиссером.

Виктюк: Всю жизнь белой завистью, смертельно завидую дирижерам. Меня природа слухом обделила. Когда я поступил в ГИТИС, режиссуре меня учила Галина Петровна Рождественская, тетя великого дирижера Геннадия Рождественского, я вырос на его репетициях. Когда я, не зная ни одной ноты, не имея слуха, громко и фальшиво пел романс Надира из "Искателей жемчуга", музыканты затыкали уши и просили Галину Петровну велеть мне замолчать. Она, святая женщина, говорила: "Это вы замолчите, а он будет петь! Фальшиво, но петь".

- Вы довольны тем, как отпраздновали ваш юбилей?

Виктюк: Вы, наверное, видели по телевизору. Поздравили Украина и Россия. Два президента нашли одинаковые слова: "выдающийся"... Владимир Путин дал орден, а Украина присвоила народного. Вообще не люблю юбилеи. Был накануне на одном - кошмар! Скучно, как на заседании партсъезда, фальшиво. Самое главное - подарки, которые я сделал себе сам. Поставил новых "Служанок" Жана Жене. И "Масенькие семейные преступления" по удивительной пьесе польского драматурга Габриэли Запольской "Мораль Пани Дульской".

От детства не уйти

- А к своему возрасту вы как относитесь?

Виктюк: В режиссере превалирует детское начало. Человек, который занимается театром, для которого воображение и фантазия на первом месте, обязательно должен создавать себе мифы и верить в них. Это, по-видимому, то, что и определяет вообще тайну человека. Разгадывать ее бессмысленно, но благоговеть перед ней творец категорически обязан. Я знаю, что есть возраст земной, краткий, что природа бестактна по отношению к нам, даже не извиняется перед нами за то, что время летит так быстро. И поэтому я себе придумал (и верю в это), что есть возраст космический. Для творца. А творец должен знать, что ему всегда девятнадцать. В этом возрасте ты еще ничего не знаешь, не умеешь и начинаешь все с нуля. И так должно быть на протяжении всей жизни. Ты должен видеть протянутую красную ленточку, рядом стоит человек со стартовым пистолетом, кричит: "Приготовиться!". Выстрел, и надо бежать. Куда бежишь - не знаешь, сколько по времени будешь бежать - даже не пытайся расшифровать, думать в это время бессмысленно, останавливаться - еще бессмысленнее, надо только бежать. И так всю жизнь.

- В собственном театре вы не позволяете актерам стариться. У вас очень молодая труппа.

Виктюк: По-другому не может быть. Хотя стойте, есть Погорелова, Исаев, заслуженные артисты, они со мной в театре всю жизнь, но и это, конечно, не 60-70-летние. Я даже не интересуюсь, сколько им лет. 14-15, не больше. Если у меня этого ощущения не будет - всё! Нельзя будет их в угол поставить, нельзя дать ремнем по заднице.

Десять лет театру - это завтрак в семье. Все приносят из дома еду. И если ты выполняешь все функции - папы, мамы, дедушки, то они знают, что дети, которые напроказничали, получат ремня. И никто не обижается, все знают, что это идет от любви. Но так не может быть в коллективах, где есть фальшивая звездность, обман, который сегодня страшно культивируется. В наше время ненависти мои ребята фантастически обожают друг друга, переживают, болеют друг за друга. Приходят в театр и сами занимаются, их никто не заставляет. Вот, например, "Нездешний сад", который мы показали на гастролях в Петербурге, - адски тяжелый спектакль, посвященный Рудольфу Нурееву, сложнейшая современная хореографическая постановка, и аппарат артиста должен быть мобилизован, вибрации организма должны быть подлинными, живыми. Обмануть зрителя их видимостью нельзя. Тогда уйдут магия, колдовство. Мои артисты понимают, что медитация на сцене - это молитва, они от этого светятся. Только любовью, добром можно существовать, и ничем другим.

Колесо энергии

- Вас часто спрашивают об эстетике. А в чем этика вашего театра?

Виктюк: У нас совершенно другая атмосфера, чем в большинстве театров. Нет скандалов, никто никого не поучает, не обманывает, не злится на коллег, отрицательное поле, которое обычно бывает за кулисами, напрочь изъято. Это, поверьте, не так просто. Актеры - они же дети. У ребенка вертится колесо энергии. У 19-летнего - тем более. А вот если нужны дополнительные допинги (наркотики, водка, курение), то это гибель. Сегодня есть еще фантом денег, это раковые метастазы, которые поглотили театр. Когда зеленые бумажки перестают шелестеть или их поток уменьшается, человек тупеет и не понимает, как ему существовать. К счастью, мои ребята уникальны. Они уже заслуженные артисты, но остаются теми же детьми, не меняются.

- Известно, что вы можете очень жестко поступить с актерами, вплоть до изгнания из театра.

Виктюк: Мы прощаемся, только если артист ставит легкую добычу денег во главу угла. Всем, кто увлекается сериалами - до свидания. Потому что 200 серий - это уже диагноз, это смерть. Каждый год ко мне приходят показываться артисты из всех театральных вузов. Разницы в методике обучения, системе, эстетике нет совершенно. Ежегодно выпускается несметное количество людей, и они дружно становятся удобрением на земном шаре. Это очень грустно.

Знак страсти

- У вас были провалы, Роман Григорьевич?

Виктюк: Конечно. Всю жизнь. Если ты Скорпион, то, прежде всего, - самоед и всегда найдешь повод, чтобы укусить себя. Это знак страсти и страстного разочарования в себе каждый раз.

- А обиды помните? Вас ведь не раз обижали.

Виктюк: Боже упаси! Я этого не помню. Никогда. Я всегда улыбался самым страшным начальникам, которые закрывали мои постановки, а когда они впоследствии не могли попасть на мои спектакли, я их проводил, и когда их дети писали работы обо мне, а они направляли их ко мне, я говорил: "Вы знаете обо мне больше, чем я сам".

- Чем увлечены сейчас, что ставите?

Виктюк: С радостью сказал бы вам, но я человек суеверный. Мы репетируем сразу несколько работ. Утром и вечером. Хотел поставить спектакль для Шифрина, Галкина, Андрюши Данилко. Но никак не могу собрать всех вместе. Уже думаю, пусть не будет Галкина, сам буду играть!

- А Образцова еще будет занята в вашей постановке?

Виктюк: Будет, будет! Она уже худеет.

- За "Травиату", с которой начался ваш роман с театром, вы когда-нибудь возьметесь?

Виктюк: Уже не раз ко мне приходили очень известные артистки: "Встанем на колени! Начинайте репетировать "Травиату"! Великий Верди, гений, так написал увертюру к опере, что семимесячный ребенок начинал вибрировать в животе у мамы, когда раздавались первые звуки скрипки. Мама рассказывала, что она приходила в оперу 2 раза, и каждый раз я с первых же тактов бился и кричал: "Я хочу в этот мир!" На протяжении многих лет я ставил спектакли в Италии. Когда приехал в страну впервые, первое, что сказал продюсерам: "Отвезите меня на могилу Верди". Потом во многих своих работах я использовал кусочки из "Травиаты". Но "Травиата" должна быть последней. С чем ты пришел, с тем должен и уйти.

Светлана МАЗУРОВА

"Российская газета", 27.01.2007