Линда: "Уход Фадеева в попсу закономерен"

Несмотря на подчёркнуто холодный имидж, для меня певица  Линда всегда была беспрекословным секс-символом. К тому же по ней непрерывно хотелось выстраивать жизнь духа и равняться во всем: в музыкальных пристрастиях, ощущениях, манере держать себя на людях, одежде.

Общение с Линдой в реале сразу показалось неимоверно сложным. Всему виною – глаза, которые, казалось, не выражают абсолютно никаких эмоций – даже безразличия. В первые минуты смотреть в них просто невыносимо: не замечаешь зрачков, не можешь определить цвет. Но главное – преодолеть этот первый обманчивый порог. Тогда тебе откроется в её взгляде сияние тонких ледяных кристаллов, изощрённых в своём благолепии. Потом вдруг это хрупкое совершенство начинает осыпаться, увлекая тебя вниз по извилистым трамплинам. Удерживать над собой контроль стоит неимоверных усилий.

В процессе беседы Линда пару раз заговаривала о своих пограничных состояниях – и в эти моменты мне труднее всего было прийти в себя и вновь начать связно выражаться. Тебя уносит вниз и когда окончательно кажется, что «санки вдребезги и по земле мозги», в глазах Линды вдруг вспыхивает жаркий отблеск, который вновь бросает заплутавшую душу в подуставшее бренное тело...

До «Зрения» всё решали деньги

- Как вас лучше называть – Линда или Света?

Линда: Линда, конечно.

- В юности вы сознательно поменяли имя. Учитывая, что имя накладывает отпечаток на судьбу человека, как изменилось ваше мироощущение с тех пор?

Линда: Не было никакого превращения. Так глубоко я не цепляюсь за эту перемену. Мне кажется, что есть внутренний мир, который созидает всё остальное, а всё внешнее – не суть важно. Главное, наверное, всё-таки содержание, а форма вторична. В любом случае имя – это что-то внешнее, а душа внутри. Имя не имеет никакого отношения к концепции.

- Я являюсь вашим давним поклонником. Мне нравится всё – начиная c вашего первого альбома «Песни тибетских лам» и заканчивая последним синглом «Цепи и кольца». Даже те вещи, которые Макс Фадеев писал для вас, кажутся настолько ВАШИМИ, что удивительно, как Максу настолько удалось вас узнать?

Линда: Мы же с Максом не общались, как роботы. Естественно, я не кукла. Во-первых, он вовсе не вживался в меня, мы просто с ним общались. Вся информация обо мне выливалась из общения, не было ничего запрограммированного и кем-то управляемым. И потом – мы же не одни с ним работали над нашим материалом.

- А как процесс сотворчества с ним обычно происходил?

Линда: Давайте я вам лучше расскажу, как сейчас он происходит. Как оно было тогда, меня, на самом деле, сейчас интересует мало, потому что сейчас всё совершенно по-другому. Всё, что окружает тебя, должно вдохновлять. Как правило, имеется какая-то идея – не обязательно музыкальная, может быть и текстовая – которая тебя задела и из которой что-то может получиться. Потом идёт какая-то коллективная импровизация. Кто-то, например, начинает играть на басу, кто-то подхватывает, появляются слова. А иногда приносят готовую песню, которая трогает тебя с самого начала и переворачивает тебя внутри. Но самое важное то, что с тобой работают люди, которые полностью разделяют твоё внутреннее ощущение, мировоззрение и это – важнее всего. Понимаешь друг друга и чувствуешь чужую боль, счастье. Всё это – как один комок живёт и дышит одним воздухом. И ты всегда чувствуешь, когда воздух чист, а когда что-то не так и не подходишь к этому равнодушно.

- Ваш альбом «Зрение», записанный без участия Фадеева, получился очень удачным. Но, несмотря на это, он должным образом не «выстрелил». Как вы думаете, почему?

Линда: До «Зрения» все решала исключительно материальная сторона. Тогда я и была очень яркой, а как только этого не стало, всё сразу на свои места. Я думаю, что в нашем так называемом шоу-бизнесе, деньги являются определяющей чертой. Можно писать долго, красиво и талантливо, но, если это не будет каким-то образом выражаться через массовую потребность, то это будет работа чисто для себя. Слава Богу, что у нас есть сейчас компания (Universal Music– Д.С.), которая сейчас нами занимается. К тому же момент выхода «Зрения» был переломным. Тогда нам пришлось расстаться с некоторым количеством людей, которые себя не совсем красиво повели по отношению к нам. Именно вот этот момент играл в нашем расставании решающую роль. Я почувствовала долю какой-то низшей грани. Не хочу называть это предательством – слово не подходящее.

Для творчества одинаково важно и высокое, и низменное

- Слишком острое слово?

Линда: Не то, чтобы острое… Просто предательство даже не так низменно. Оно противно, но есть ещё более подлая грань. Вот это ощущение подлости и мешает работать. Оно заставляет тебя на какое-то время замолкнуть и погружает тебя в какую-то прострацию, где не чувствуешь ни хорошего, ни плохого. Это такой период времени, когда ты просто сливаешься с толпой, не хочешь, чтобы тебя кто-то трогал или мешал тебе. И если вот на этом уровне, начинаешь возвращаться к жизни, чувствовать побуждение к творчеству и тебя меньше начинают интересовать коммерческие вопросы, значит ты сделал большой шаг вперёд. А дальше это может пойти по нарастающей, если человек сам готов к искреннему страстному творчеству.

- То есть важно преодолеть это пограничное состояние и вернуться к настоящему творчеству?

Линда: Да, это пограничное состояние очень важно. Поэтому я и говорю, что есть более высокие ступеньки, которые достигаешь, отталкиваясь от низших. Для настоящего творчества важно и высокое и низменное. Шаги вперёд и назад одинаково важны. Любой опыт – даже самый гнусный, самый печальный, имеет место быть.

- До «Зрения» весь песенный материал создавал Макс Фадеев, а в «Зрении» впервые вы написали все тексты. Насколько тяжело вам было влезать в шкуру Автора?

Линда: Сразу хочу сказать, что Макс был всё-таки одним из команды. Изначально была группа «Конвой», в которую Макс пришёл уже позже. Но был у меня и определённый опыт общения с Максом вне группы. Поскольку от был связующим звеном между мной и «Конвоем», то в его лице наш проект на тот момент и олицетворялся. Однако сейчас разница между мною и «Конвоем» с одной стороны, и Максом Фадеевым с другой очевидна. Мы сейчас ясно видим, какого рода ценности он выдвинул на первый план (Линда имеет в виду окончательный уход Макса Фадеева в популярную музыку после «Фабрики Звёзд-3»). А мы как ценили одно, так оно и осталось.

- В некоторых публикациях об альбоме «Зрение» было написано, что вы умеете осязать внутренним зрением буквы и тайную суть вещей – отсюда, дескать, и такое название. Правда ли это?

Линда: На самом деле, мы в этом никакого участия не принимали. Но так, наверное и должно быть – чтобы писали всё, что угодно, особенно, когда о певце мало информации. Пусть даже это делают искусственно, мне всё равно. Есть люди определённого образа жизни и уровня общения, которым это читать необходимо...

- Расскажите, пожалуйста, о создании песни «Шерстяная дата». Мне кажется, что в этой песне присутствует какая-то тяжесть, какая-то глубокая драма.

Линда: Я не знаю, как описать словами период, когда пишется песня. Есть определенная эмоция, которую ты просто выражаешь. С «Шерстяной датой» так получилось, что слова у меня сразу легли на музыку. Мы сидели с Женей Поздняковым, он играл на гитаре и отбивал ритм ногой. Получался очень драйвовый ритм. А почему именно «шерстяная дата» – потому что была именно такая ситуация на тот момент. И никакой реальной драмы в песне не заложено. Каждый пусть понимает по своему.

Новый альбом не хотели называть однозначно

- В «Зрение» вошли песни, в основном, с абстрактными текстами. Единственная вещь, которую хоть как-то можно привязать к российским реалиям – это «Белая берёза». Как она создавалась?

Линда: На момент сочинения песни я увлекалась живописью. Видимо, поэтому тексты и получались, в основном, ассоциативными. У меня была картина, которая так и называется – «Белая береза». На картине изображено поле и на нём белые берёзы – как маленькие мухи. Если на картину смотреть издалека, то эти берёзы кажутся похожими на молочные зубки. Отсюда – и подобное сравнение в тексте… Когда слышишь определённый ритм, он рождает определённую ассоциацию, которую потом развиваешь. Сейчас могу сказать, что новый альбом, который решили назвать «Пуля»…

- А почему, кстати?

Линда: Не хотелось называть однозначно. Ведь пуля – это то, что может задеть, то, что может пройти мимо, или то, что просто от тебя отрикошетит. Всё зависит от силы духа человека, воли и глубины.

- То есть это символ некоего испытания, которое посылается человеку?

Линда: Может быть. Мне кажется, что философия альбома (может быть, это мне действительно только кажется) касается целостности, неразъединённости человека с чем-то высшим, которая существует всегда. Каким бы человек не был, у него всегда существует стремление к единству и защищённости чем-либо. После завершения жизненного цикла человека, его обязательно чего-то ждёт ТАМ. Потому что жизнь ты не выбираешь, а то, что после жизни ты даже можешь предпочесть жизни. Есть какой-то выбор, но жизнь одна, и она состоит из этого целого. Это целое всегда ищешь, и песни могут быть разными, полярными, но у них всегда одна концепция: концепция любви, веры и стремления не к параллелям, а к некой целостности.

- А почему именно «Береза» была переведена на английский?

Линда: Именно ее выбрала компания, мы в этом совершенно не участвовали. Кстати, эта песня будет звучать в одном голливудском фильме. Так что совершенно точно у «Березы» есть своё будущее. Она сделана в разных интерпретациях – порою, совершенно неожиданных. На сингле помещён такой… средний вариант, чтобы она была узнаваемой. То, что сейчас происходит с «Березой», меняет её в корне (певица Линда смеется).

- А что с ней происходит?

Линда: Ну она совершенно иная стала. Новые варианты можно будет послушать на отдельных синглах, которые увидят свет, наверное, после выхода альбома.

- То есть вы приветствуете такую практику, когда синглы нарезаются из диска после его выхода, как это делали в своё время «Мумий Тролль» и «Агата Кристи»?

Линда: Просто «Береза», я так понимаю, в русский альбом не войдёт, а будет только на англоязычном. Такого уж видение компании, которая представляет наше творчество в разных направлениях. А то, что они делают, нам очень нравится, мы даже не имеем никаких возражений на этот счёт, потому что у них профессиональный подход к любым вопросам. Нам очень интересно, потому что мы так ещё не работали. С разных сторон можно подойти к одному и тому же и получить неожиданный результат. Очень здорово» Мы ведь обычно как-то зацикливаемся на своём направлении, а это сильно мешает. Когда варишься в своей каше, смотришь очень узко. От подхода Unuversal наш стиль, конечно, не меняется, но сильно меняется подача. Мне очень нравится и музыканты как-то тоже это понимают, потому что они вообще любят непредсказуемые моменты.

- Песня «Леска» в новый альбом войдёт?

Линда: Да.

- С 2001 по 2003 год у вас был какой-то тягостный период молчания, когда всплыли только 2 песни: «Леска» и «крематорская» «Маленькая девочка».

Линда: А последняя тоже абсолютно не планировалась. Мы тогда специально взяли большую паузу, чтобы как-то отойти от нашего прошлого. Абстрагировались от грязи, строили новую студию, чтобы записывать новый альбом – это всё требовало времени. Контракт с новой фирмой тоже занял массу времени. Также мы учили английский язык – сейчас у нас этим занята вся команда. Большая работа предстоит! Все песни мы пережили. Потому что непережитая песня быстро умирает. А здесь уже всё встало на место. Альбом ещё не вышел, но тем не менее мы уже ведём новую работу. Уже готовы 4 вещи к новому альбому – возможно, они выйдут отдельными синглами. От вошедших в «Пулю» эти песни отличаются довольно сильно. «Пуля» была готова уже в начале ноября, но много времени заняли клипы. Только что завершили японский клип, который начал сниматься 9 сентября, а закончили только 15 декабря. После этого он пришёл в Россию, где его ещё дорабатывали. Японцы использовали при съёмках этого клипа уникальную технологию. Обычно сейчас анимацию создают сразу на компьютере, но они действовали от руки, по совершенно новой технологии. Мы – третьи в мире, кто использовал такую анимацию. Может быть, этого до сих пор никто и не понимает, потому что мало работ с такой студией. А сейчас мы приступаем к работе над новым клипом на песню «Агония». Ролик будет сниматься в Ираке, в реальных событиях – очень рискованный замысел!

- Там будут отражены какие-то военные события?

Линда: Нет, этот ролик не будет военным. Его мы посвятим любви, взаимопониманию. О том, что надо любимого понимать, уважать и идти к нему на встречу.

- Круто! Опять же хотелось бы расспросить вас о ваших клипах, которые выглядят одинаково стильно – будь то «Шоколад и слеза» или «Изнанка света»…

Линда: «Шоколад и слеза» – это была наша совместная работа с дизайнером Василием Гавриловым, который также оформлял и диск «Зрение». К сожалению, он ушёл из жизни… Редчайший был человек. У нас получился совместный тандем. Он понял, что мне близко: я рисовала, а он раскладывал всё это по полочкам в видеоряд клипа. Концепцию ролика разрабатывали мы с ним, Макс Осадчий был оператором, также принимал участие Саша Шмидт – в качестве режиссёра. Но – повторяю – основным деятелем и вдохновителем был всё-таки Вася Гаврилов. А клип «Изнанка света» – это ассоциативный ролик о четырёх природных стихиях – о том, что человека поднимает и тут же низвергает вниз. Идею клипа мы обсуждали с Гавриловым прямо на съёмочной площадке. На то, что мы планировали изначально, не хватило ни времени, ни средств, поэтому пришлось всё воплощать минимально. Мы исходили из того, чтобы философия отражала суть песни. Хотелось показать саму изнанку света – разные эмоции человека в его разных воплощениях: боль, смех, страсть и т. д. Хотелось всё-таки понять, насколько эти чувства связаны с миром. Это одна суть, которая может себя проявить в разных вариантах.

Живая в неживом

- На сцене вы любите совершать изломанные механические движения, в фотосессии диска «Эмбрион» вы предстаёте в бумажном кукольном платье. Откуда в вашем творчестве навязчивая кукольная эстетика?

Линда: Не знаю, наверное это состояние как раз отражает тот период, который я в одной из своих песен назвала «живая в неживом». Эта песня как раз и говорит о тех переживаниях, когда ты вроде бы живой, но совершенно не чувствуешь этого. Есть в жизни моменты, которые тебя шокируют. Чтобы их пережить, нужно какое-то определённое время. Оно быстрее проходит, например, когда ты рисуешь и выплёскиваешь негативные эмоции, либо выражаешь это словами и музыкой. «Изнанка Света» и «Зрение» как раз и были тем комком, в котором воплощён негатив, накопленный к моменту их создания. Могу вам сказать, что «Зрение» я сейчас слушать не могу. Этот диск воплощает тот депрессивный момент, о котором хочется вспоминать очень редко. «Зрение» получилось очень агрессивным, в нём много ассоциаций уединённости. Прошёл какой-то период времени – и захотелось взять паузу. Чтобы никто никого не трогал, а просто всё шло своею жизнью. А вообще у нас нет стиля, нес невозможно притеснить к какому-то стилю. У нас есть нечто своё личное, тембрально узнаваемое – и исполняемое только нами. Стиль не важен: всё это может исполняться легко, депрессивно или тяжело. Лишь бы всё это отображало то, что близко нам.

- В свое время вы произвели революцию в нашей музыке. До вас вся музыкальная индустрия делилась на качественный рок и некачественную попсу. Вы же доказали, что и в поп-музыке можно делать стоящие вещи. Сейчас появляются аналогичные персонажи, вроде Найка Борзова и Дельфина. Как вы к ним относитесь?

Линда: Мне кажется, что каждый человек несёт свою индивидуальность. Мы ведь тоже появились не просто так, до нас существовала масса направлений, которые тоже интерпретировали эти же темы. Фундамент, буквы и прописи были всегда. Так что у тех групп, которые появляются сейчас тоже много интересного и индивидуального. Чем больше этот стиль будет развиваться, тем это будет лучше, качественней, и я только за это.

- Вам лично кто близок из современных исполнителей?

Линда: Мне всегда нравились «Наутилус Помпилиус» и «Кино» – это то, на чем я выросла. Я до сих пор их слушаю и воспринимаю с большими эмоциями. Их я всегда воспринимаю по-новому и совершенно не могу к ним привыкнуть. Это то, что останется как легенда. И слова, и подача, и музыка, и эмоции, и голос для меня просто неизменны.

- А кого всё-таки из современных выделяете?

Линда: Они такие же современные, как и все остальные. Это то, что не уходит. Мне кажется, что новое поколение воспринимает их вполне адекватно, так что нельзя сказать, что эти группы остались в прошлом. В этом и есть их легенда – их будут слушать в любое время года и воспринимать их именно так, как я воспринимаю сейчас.

- Понятно. Возвращаясь к синглу «Цепи и Кольца». Расскажите, почему именно на эту песню была сделана такая мощная ставка?

Линда: Не было никакой мощной ставки – просто эта песня была первой (смеётся). Так сложились звёзды. Да и раньше у нас получалось так, что мы делали ставку на те песни, которые сочинялись в первую очередь. Самой первой в моей карьере была «Танец под водой» – на неё и был снят клип. Потом была «Мало Огня»… А лично мне из нового альбома больше нравится песня «Боль», которая просто переворачивает всё внутри.

- Расскажите про клип «Цепи и Кольца»?

Линда: По поводу любого нового клипа всегда есть какая-то мысль, которую ты пытаешься нарисовать на бумаге. Позже эту мысль доводят до чего-то глобального и технически сделанного. Идею «Цепей и Колец» предложила японская студия, которой мы посылали свои наброски, переосмысленные ими. Нам понравилась их философия, о которой, к сожалению, нельзя написать. У японцев каждая деталь что-то означает. Каждая меняющаяся картинка несёт свой скрытый смысл. Сделано это не случайно, этот анимационный стиль называется «манго». У них всё это изложено в очень красивую словесную форму, весь клип построен по форме иероглифа: «вера – удача – любовь». Мы-то не разбираемся в японских иероглифах, но когда я прочитала сценарий этого клипа, я просто осталась в восторге. Нам ведомы только узловые моменты: «вера – надежда – любовь», но то, как это выстроено композиционно, для нас остаётся загадкой. Сейчас мы хотим этот сценарий вывесить в интернете.

«Маленькая девочка со взглядом волчицы»

- Как все-таки пришла идея сделать кавер-версию на «Маленькую девочку»?

Линда: Эта идея пришла Васе Гаврилову, который и свёл нас с группой «Крематорий». С ними мы долго беседовали, и в процессе разговора мы нашли много общих моментов. Решение перепеть их песню пришло ко мне спонтанно. Просто Армен Григорян заметил, что у него есть песня, которая отображает меня: «Маленькая девочка со взглядом волчицы». Он сказал: эта вещь словно для тебя сделана, попробуй! Была сделана гитарная аранжировка, которая Армену очень понравилась. К этой песне мы подошли абсолютно по-своему, но поскольку ещё поступило предложение включить этот кавер в сборник «Спрайт-Охота», то мы тем более решили попробовать.

- На концертах эта песня исполнялась?

Линда: Ни разу! Дело в том, что в последнее время у нас не было особых выступлений. Концертов у нас не было давно, но к концу февраля у нас планируются гастрольные туры, которые начнутся с Японии, где у нас намечено 16 концертов.

- А в Москве?

Линда: Конечно, планируются, но пока не знаем, когда и где. В конце марта выйдет наш альбом, и только тогда станет ясно, где и когда пройдут концерты. В программу войдут только новые песни – абсолютно ничего из прошлых мы не планируем включать. Может быть, будем исполнять какие-то синглы и из наших будущих альбомов.

Промежуточные состояния меня не интересуют

- Ваш имидж сильно будет отличаться от того, к которому мы привыкли?

Линда: Всегда выбираешь то, что тебе ближе и комфортнее. Особо ни к чему не привязываешься, но всегда хочешь чувствовать что-то своё.

- Как вы вообще выбираете одежду, определяете ваш стиль или не ваш?

Линда: Никаких стилистов – просто выбираю по какой-то внутренней интуиции. Я никогда не придерживаюсь определённых марок и брэндов. Единственное – есть такие марки, которые полностью выражают твою индивидуальность. В любом случае одежда имеет свой смысл, поскольку она отображает внутреннее через внешнее. Одежда формирует твои формы, поэтому зависит от твоего состояния. То тебе хочется надеть нечто яркое, а то и наоборот - серое.

- Вы предпочитаете покупать готовую одежду или шить у модельеров?

Линда: Почти ничего никогда на заказ не шила. Предпочитаю готовое – то, что уже вижу где-то в магазине. Заранее я, конечно, представляю, чего я хочу, какие-то формы в голове у меня уже есть, я их уже целенаправленно высматриваю. Кем сделано – не важно, да пусть хоть каким-то Васей Пупкиным (смеется).

- То есть нет такого, чтобы вы, например предпочитали какие-то определённые магазины…

Линда: Да я вообще не знаю никаких магазинов! Мне очень нравится японский стиль, но не традиционный, а андеграундный: когда вещь очень просто выглядит внешне, но очень сложна изнутри. Вот это мне близко!

- Слышал, что вы предпочитаете тяжелую обувь?

Линда: Да люблю. Но тут у меня вообще полярные вкусы. Мне нравится чтобы либо чтобы совсем уж тяжело ногам было, либо предпочитаю ходить босиком. Не люблю что-то среднее. То же самое – и в цветах: либо что-то очень яркое, либо совсем нейтральное. Промежуточные состояния меня не особо интересуют, мне они очень мешают. Видимо, это черта моего характера. Конечно, эти мои крайности мешают некой гибкости, но у меня есть моя команда, которая постоянно тушит во мне огонь или наоборот его разжигает. Так что мы все друг друга дополняем.

Денис Ступников

КМ.RU, 10.02.2004