Армен Джигарханян: "Люблю одиночество и тишину"

Два вечера на сцене Иркутского драмтеатра играл народный артист еще СССР Армен Джигарханян (и один - в Ангарске, в ДК "Современник"), приводил в восторг, смешил зрителей до слез!

После спектакля "Любовь и кролики" в его гримерку пришли армяне, живущие в Иркутске, чтобы встретиться с любимым актером, пригласить его к себе в гости. Армен Джигарханян, хотя и слывет отшельником, не жалующим никакие тусовки, согласился на ужин в ресторане.

Главный "зуд" - тайна

- Армен Борисович, землякам не могли отказать, да?

- Армяне, не армяне... Это общение, так называемая тусовка, утомительно, я это не люблю. Уже, наверное, мало остается энергии, и я берегу ее для сцены. Или я глупый, все возможно. Но мне не интересно! Я устаю, мне тяжело. Я понимаю, что это идет от чистого сердца. Мне никого не хочется обижать. Они, конечно, хотят сделать мне приятно. Целый час играют музыку, а у меня уже голова лопается от шума, потому что я три часа играл спектакль. Нервы ведь не беспредельны.

Я очень люблю одиночество, тишину. Нельзя все время находиться на взводе, при температуре 40 градусов. В актерском деле очень важен закон сохранения энергии, иначе можно все израсходовать, а потом выйти пустым на сцену.

- А в Ереване бываете часто?

- На днях был. На футбольном матче ветеранов, посвященном 75-летию Никиты Симоняна. Я был приглашенным гостем.

- Знаю, что в Москве у вас свой театр...

- Да, он создан в 1996 году. Постановлением правительства Москвы. Как живем? Нормально. Переезжаем в новое помещение. Хлопотно, волнительно, как все будет?.. Мы уже привыкли играть в маленьком зале, где 100 мест, маленькая сцена, а сейчас будет другой зал - 500 мест, сцена глубокая, огромное фойе. Посмотрим... Потому что среда обитания тоже очень важна - иногда она определяющая - для такого театра, который пытается раскрыть человеку тайну. Мне кажется, что все настоящее - в жизни, в литературе, в искусстве - это попытка разгадать какую-то тайну...

К открытию нового театра мы решили ставить "Трех сестер". Мне казалось, что я хорошо знаю эту пьесу, потому что во ВГИКе со студентами мы ставили ее четыре года. Мы обнаружили первый, ялтинский, вариант, который Антон Павлович Чехов привез в Москву. Там есть очень интересные вещи. Например, в финале нет этих монологов сестер. Помните? "Музыка играет так весело, бодро, и хочется жить!" Станиславский это выбросил. Есть маленький кусок у Ольги. И Маша говорит: "Птицы летят, так они будут летать тысячу лет, не зная зачем, пока бог не откроет им тайны". Так заканчивается пьеса. Так что, я думаю, суть в этом. Во имя этого мы собираемся...

- Кто ставит?

- У нас есть молодой режиссер, и я помогу ему.

... А потом появились другие люди, которые говорят: "Да ладно с этой тайной, ну ее, давай что-нибудь веселенькое: два притопа - три прихлопа!" Тоже хорошо. Тоже имеет место. Но мне кажется, что главный "зуд" - вот это, тайна.

- Какие люди, Армен Борисович? Спонсоры, учредители?

- Лю-ю-ди! Просто люди.

- Расскажите о вашем репертуаре, об актерах.

- Репертуар мы уже набрали. "Женитьба Фигаро", "Ревизор", "Сердце не камень" Островского, пьеса Разумовской "Домой" - у нас спектакль называется "Закрой глазки - расскажу тебе сказки", Пинтон "Возвращение домой", еще что-то. Сейчас будем переносить спектакли на новую сцену.

Актеры - хорошие, начинают понимать друг друга, возникает какая-то общность. В театре, как вы, наверное, знаете, есть очень большая проблема - проблема совместимости. Она нигде не заложена. Это почти физиологическая вещь, очень трудная в постижении. Кто-то придет, кто-то уйдет.

- Я прочитала, что у вас в театре нет звездных имен. Почему? Что, тяжело с ними работать? У них самомнение, они могут поспорить, затмить...

- Дело в том, что я там не играю. И у меня нет страха, что меня могут затмить. Это не театр имени меня. В этой газете, выбросьте ее, даже название моего театра переврали. "Театр имени Армена Джигарханяна"! Кто это писал? Какая-то Шаблинская, Шабровская? Мой театр называется Московский драматический театр под руководством Армена Джигарханяна. Поэтому я вообще не читаю газет, не слушаю, что обо мне говорят. Могут написать такое, что ты никогда не говорил. Это я знаю. Например, писали, что я остался в Америке...

Знаете, как в анекдоте, где еврей-парикмахер повесился, оставив записку: "Всех не перебреешь". Так что на всякий чих не наздоровкаешься.

"Звездный театр"... Я хочу, чтобы мои ребята стали звездами, чтобы они нормально играли. Я не люблю звездные театры. Хотя сам работаю в антрепризе, которая держится на этом.

Мой театр - это театр-дом. Мне нравится рожать своих детей. Помните, как говорил Рабинович? "Я люблю эту работу". Я должен их родить, извините за сентиментальность, выкормить с ложки, вырастить. Я такой. Я не хочу, чтобы в мой дом пришли умелые, талантливые. Они есть, и пусть себе работают там, где стали звездами. Это мне не интересно. Кто как живет - меня все меньше и меньше интересует. Вот когда на моих глазах кто-то - он или она - вдруг такое выдает, что у меня перехватывает в горле, это мне интересно и дорого.

Для меня всего два театра - показатели: "Табакерка" и театр Фоменко. Там долго выращивают звезд, и сейчас они у них есть. И у меня будут, помяните мое слово, подождите год-три. Если бы работали плохие артисты, я бы не держал этот театр.

В своем театре я играю лишь в одном спектакле - "Возвращение домой". Сложный спектакль. В Тамбове, например, публика уходила с него. А от "Женитьбы Фигаро" или "Закрой глазки...", где играет молодежь, без меня, публика в восторге, такой стон стоит!

Я могу позвонить и пригласить к себе Инну Михайловну Чурикову, и будет "Конная милиция"... А зачем мне это? У меня развито чувство родителя.

Я не люблю сенсационные театры, отношусь к ним с большим подозрением, потому что в конце концов это нездоровье вылезает, у этого театра образуется флюс.

- Но ведь публика, и вы не станете это отрицать, идет на звездные имена!

- "Публика идет"! Это не показатель. Да ради бога! Публика идет и в цирк. Потом, если мы с вами завтра объявим, что я сниму на сцене штаны и буду показывать голую задницу, еще как попрут.

Мне один человек предлагал поставить драматический спектакль вместе с Аллой Борисовной Пугачевой. Здесь у вас Иркутск ползал бы! Но это не имеет смысла. Потому что я - драматический актер, она - певица. Я не люблю сенсационность! Я считаю большим позором, когда Галина Вишневская, великая певица, очень плохо играет в драматическом спектакле (во МХАТе).

- Вишневскую не видела, а вот Образцова, по-моему, хороша в спектакле Виктюка.

- Тоже плохо! Так же, как Плисецкая - в картине "Анна Каренина".

Вы находитесь во власти имени. И ваше суждение, не обижайтесь на меня, мещанское, обывательское, очень популярное в театре. А я иду в театр, чтобы получить какую-то примочку на свою боль. У меня возникает проблема, у меня болят суставы, и я иду в театр или в церковь, чтобы мне сделали массаж, чтобы утихла боль.

Из огромного количества "сенсационных" спектаклей, которые я видел, я не помню ни одного среднего. В основном это плохие спектакли.

Или говорят: "А вы знаете, фильм "Оскара" получил!" А мне не нравится, хоть американский он, хоть марсианский. Мне не нравится фильм "Гладиатор", а еще больше - "Титаник". Это арабский или индийский фильм, снятый на хорошей пленке, вот и все. А мне в ответ: "Как?! Вы что?! Он же семь "Оскаров" получил!" На днях тоже раздавали эти "Ники"...

Я читаю хорошую литературу. Слушаю хорошую музыку. И хочу смотреть хорошие спектакли.

- А вы бываете в других театрах?

- Бываю. Приглашают, зовут. У меня есть любимые актеры и актрисы, но я их не назову. Это мои пристрастия. Мы же страна директивная, мы же как воспитаны? Если в газете "Правда" появилась хорошая рецензия, значит, это хороший спектакль. И сегодня мы не очень далеко ушли от этого. Жалко...

Конечно, можно собрать "солянку". Мне тоже говорят: "Давайте кого-то пригласим. И народ пойдет". Подводят под это базу: "Им будет интересно играть со звездой". Эти люди меньше меня работают в театре (я 47 лет в театре), и они не знают, что такое синдром массовки, что такое синдром вагона при сильном локомотиве. Эта болезнь гораздо страшнее. Это сразу снимает ответственность: а-а, пришли смотреть на звезду, а я сбоку посижу. Однажды один очень крупный режиссер похвалил меня за одну роль в театре. Он сказал очень хорошую фразу: "Ответственно играешь". Не "хорошо", "плохо", а "ответственно". И теперь я понимаю, что это очень важно, то есть я отвечаю за каждое слово, которое там произношу, отвечаю за каждый поступок.

"Мне не скучно с собой"

- Как-то Гафт написал эпиграмму: "Гораздо меньше на земле армян, чем фильмов, где сыграл Джигарханян". Столько, сколько играли и играете вы, пожалуй, никто из актеров, не играл. Вас, наверное, в Книгу рекордов можно занести...

Смеется:

- Что касается эпиграммы, это были старые картины, снятые лет 20 назад. Это приятные вещи - звания, ордена, лауреатство... Но меня интересуют другие вещи. Я давно уже занимаюсь этим делом. Если есть господь Бог, а он есть, я прошу его дольше оставлять меня живым, чтобы я еще хотел, чувствовал... Хотел сегодня вечером выйти и соблазнить, загипнотизировать тех, кто в зале. Вот это мне интересно и важно.

- Вы, наверное, не знали, в отличие от других актеров, ни забвения, ни простоев, всегда были востребованы...

- Все было. И было бы смешно, странно, нелепо, если бы этого не было. Тогда я был бы заводной игрушкой. Я повторяю: меня волнует другое. Чтобы сегодня в зале кто-то заплакал или улыбнулся, увидев меня, или ушел бы счастливым... Я уже старый человек. Есть мнение, что артисты - дураки, но не до такой же степени!.. Меня волнует, как мне уговорить моих молодых коллег, с которыми мы ставим "Трех сестер", на то, что мы делимся тайнами; что я 25 лет играл с Немоляевой "Трамвай "Желание" и очень близко ее чувствовал. Или сейчас мы с Чуриковой играем людей, которые 25 лет были любовниками. Мы сыграли под сто спектаклей, но еще продолжаем двигаться, продолжаем отгадывать друг друга. Вот это мне интересно. А 180 или 193 фильма - это все мне очень скучно, я уже все это перевидел... Вот меня удивляет мой кот Фил. Удивляют примитивные вещи.

Я все время боюсь, что потеряю осязание, что обниму завтра Чурикову и не почувствую ее тело. Вот это меня волнует.

- Пишут, что вы очень любили путешествовать, но в последнее время отказываетесь от поездок из-за кота Фила, не хотите оставлять его.

- Отказываюсь, потому что старый стал. Фил там, конечно, играет определенную роль. Нет, его можно приучить, взять с собой. Но я уже устаю за рулем. Надо получать удовольствие, а не выполнять какую-то самим же придуманную схему жизни. Сейчас больше люблю посидеть дома, почитать, музыку послушать. Я говорю так, не боясь выглядеть каким-то самодуром. Мне не скучно с собой. Я не нуждаюсь в "свето-музыке" (т.е. в светской жизни. - Авт). У меня есть собеседники, с которыми мне интересно. Я думаю, что все мы нуждаемся в этом, только боимся признаться. Есть разные фобии, и одна из них "как же не пойти на тусовку?" На "Кинотавр" (условно) или на "Нику"... Это уже знают и меня не зовут. Через три минуты мне скучно. Не знаю, что говорить. Ха-ха и все? Все что-то там изображают...

Я очень люблю жизнь, и мне интересно, что люди смотрят, что хотят друг от друга. Знаете, о чем я часто думаю? Есть очень умные, мощные личности. Вот у меня есть сцена. Я там эту тайну рассказываю. А каково тем, у кого нет этого публичного нервного выброса? Интересно, происходит или нет выброс у хирурга, делающего сложные операции? Или у компьютерщика? Однажды одна очень известная финансистка пришла к нам в театр, и я сказал абсолютную глупость: "Я представляю, как вам скучно, у вас же цифры-мыфры". "Да вы что? - возразила она. - Знаете, как это интересно!" И тогда я понял, какой же я идиот! Это ее страсть. Если бы это было скучно, не было бы страстью, человечество не двигалось бы вперед. То есть это тоже мещанское, знаковое суждение. Мудрец сказал: "Для того, чтобы судить о предмете, надо как минимум его знать".

- На гастроли по-прежнему ездите?

- На гастроли езжу. Но это не путешествие, а работа. Я не вижу городов, практически ни с кем не общаюсь. Мне надо отоспаться, потому что вечером - спектакль. А путешествие - это безответственное пребывание, это когда я брал жену, и мы ехали, скажем, в Польшу.

- Правда, что ради вас ваша жена пожертвовала своей театральной карьерой?

- Что значит "пожертвовала"? Она моя жена. Если нужно - жертвует. Я тоже чем-то жертвую. Она преподавала со мной в институте, работала в театре, когда была со мной в Москве.

- А что вы делаете в Америке?

- Отдыхаю, там у меня друг живет, сейчас жена работает по контракту. Там хорошее лето, быт хороший.

"Я могу рассказать о любви..."

- У вас есть шуточное звание "главный мафиози российского экрана", вы великолепно сыграли множество комедийных ролей. А как вы сами определили бы свое амплуа? Какие роли вам ближе?

- Амплуа - это выдумали вы, околотеатральные люди. Есть рост, вес, определения - толстый, тонкий, грубый, мужественный, женственный... Конечно, я не могу играть тростиночку или там Жизель. Но амплуа - это что? Я не знаю, говорю честно, не лукавлю. Есть амплуа "герой-любовник". Но я про любовь знаю, быть может, больше, чем красивый, высокий, голубоглазый, белокурый. Я могу рассказать о любви очень интересно, и очень трогательно, и мощно.

Так было всегда: выходит личность, мы разеваем рот и слушаем, что она нам скажет, и верим ей. Поэтому мы носим такую же прическу, одеваемся и говорим так же, как этот герой. Вот это и есть амплуа. Комик - это тот, который маленький и толстый? Гагарин был маленького роста. Но он герой. Герой поколений. А завтра, когда вы будете снимать фильм о нем, пригласите на эту роль высокого и красивого?

Амплуа... Это ерунда, это придумали импотенты. Я должен вас соблазнить. Я видел героев, которые мне не интересны, и удивляюсь женщинам, которые "падают" на них. Да, красивый. А потом он откроет рот и скажет столько глупостей! Масса людей, которым нечем заниматься (книг не читают, музыку не слушают), создает себе кумиров.

Однажды я общался с одной очень популярной певицей, которая не знала, кто такой Паваротти. Она выдумывает себе кумира, рисует, падает от него в обморок. А внутри - пусто. Я вообще думаю, что вся наша жизнь - заполнение вакуума. Но это длинный разговор. Я далеко ушел от вашего вопроса. Мне интересно играть живые роли, если это человек, а не схема, фанера. Вам с кем интересно - с человеком умным, от которого что-то получаешь, или с тем, кто говорит глупости, хихикает? Роль - это тоже обогащение. Если мой герой глуп - мне не интересно.

Я знаю, что говорю непопулярные вещи. Знаю и не хочу угождать никому. Я говорю то, что думаю. Я всегда уважительно отношусь к своему собеседнику, думаю, что он умный. Но за меня пишут таким языком, как в этих газетах, думая, что это доступный язык. Хочется "клубнички". А я уважаю свою профессию, много лет занимаюсь ею, отношусь к ней ответственно, не требуя от вас такого же отношения. Вы можете сказать: "Да ладно, вышел клоун!.." - нормально, и это меня не оскорбляет. Я всегда стараюсь говорить то, что знаю, что пережил. И молодым коллегам своим, когда преподавал в институте, говорил: "Все, что я вам говорю, - знаю, пережил. Иначе нет смысла, думаю. Йес? (Джигарханян смеется).

Светлана МАЗУРОВА

"Восточно-Сибирская правда", 18.05.2002